Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Все началось с того, что в 1938 немецкие ученые Фриц Штрассман и Отто Ган впервые в мире осуществили расщепление ядра атома урана. Год спустя профессор университета Гамбурга Пауль Хартек предложил руководству Третьего Рейха создать на основе этого открытия новое взрывчатое вещество, намного превосходящее все известные до этого. В своем письме он заявлял: «Та страна, которая первой сумеет практически овладеть достижениями ядерной физики, приобретёт абсолютное превосходство над другими». В 1939 физик Курт Дибнер занялся сборкой первого атомного реактора на полигоне Куммерсдорф недалеко от Берлина.

В сентябре 1939 Управление армейских вооружений собрало особое совещание о вопросах создания ядерного оружия. На него был приглашен по-настоящему звездный состав ученых-физиков: один из открывателей трития Пауль Хартек, создатель прибора для измерения силы радиации Ганс Гейгер, будущие лауреаты Нобелевской премии по физике Вальтер Боте и Вернер Гейзенбернг, изобретатель формулы для энергии связи атомного ядра, а также Курт Дибнер. Они подсчитали, что для создания ядерного оружия им может понадобиться от 9 до 12 месяцев. Программу назвали «Урановый проект», а всю информацию засекретили.

Вернер Гейзельберг беседует с Нильсом Бором. (Pinterest)

Почти год немецкие ученые потратили на бесплодные попытки получить самоподдерживающуюся ядерную реакцию. Физики Третьего Рейха работали над пятью разными способами обогащения урана. Однако ни один проект не был доведен до конца.

Первые реакторы

В 1942 ученым наконец удалось разработать первый опытный реактор на базе университета Лейпцига. «Урановая машина» представляла собой две полусферы из алюминия, внутрь которых поместили больше полтонны урана и 140 килограмм тяжелой воды. Изучив работу реактора, его создатели профессор Гейзенберг и физик Роберт Депель пришли к выводу, что устройство работает. Но спустя несколько недель машина взорвалась.

На совещании военного руководства и ученых в 1942 Гейзенберг заявил, что решение проблемы займет как минимум два года. Работа над проектом осложнялась еще и тем, что диверсанты из Великобритании разрушили завод в Норвегии, который занимался производством тяжелой воды и поставлял ее в Германию. В конце февраля 1945 собранный реактор перевезли из Берлина в деревню Хайгерлох на границе с Швейцарией. В марте профессор Герлах в отчете доложил, что реактор работает. Но критической точки так и не удалось достичь. Вскоре территорию заняли американские войска, и исследования прекратились.

Постройка реактора в Хайдерлохе. (Pinterest)

Испытания атомных бомб

Было ли у нацистов ядерное оружие? Для ученых этот вопрос остается открытым. По одним данным, осенью 1944 испытания проводились на Балтийском море на острове Рюген. Там якобы была взорвана бомба мощностью около одной килотонны. По другим данным, в марте 1945 произошло два взрыва в городе Ордруф в Тюрингии. Берлинский профессор Райнер Карлш в своей книге утверждает, что там проводились испытания ядерного оружия. Он приводит воспоминания очевидцев, которые об очень яркой вспышке света, за которой последовал сильный порыв ветра.

«Победа» американцев

Почему же Третьему Рейху не удалось опередить американских физиков в создании ядерного оружия? Немецкие ученые спорят об этом до сих пор. Одной из причин считают сам нацистский режим, который мешал развитию науки и свободному творчеству физиков. Ошибочным также считается метод с использованием тяжелой воды, который первоначально избрали немецкие исследовали.

Взрывы американских атомных бомб «Малыш» и «Толстяк» в Хиросиме и Нагасаки. (Pinterest)

Многие ученые отмечают, что в американском проекте «Манхэттен», посвященном разработке ядерного оружия, принимало в полторы тысячи раз больше людей, чем в немецком «Урановом проекте», а финансирование в 200 раз превышало ту сумму, которую выложил на создание атомной бомбы Третий рейх.

Существует доклад разведывательного отдела 9-й воздушной армии США от 19 августа 1945 года: "Исследования, изыскания, разработки и практическое использование германской атомной бомбы". В нём приводятся показания немецкого лётчика Ганса Цинссера, который принимал участие в испытаниях в начале октября 1944 года. С борта бомбардировщика "Хенкель 111" он наблюдал взрыв, обладающий всеми признаками ядерного: яркой вспышкой, отчетливо видимой ударной волной, распространившейся в диаметре около 9 километров, грибовидным взрывным облаком, стоявшим на высоте приблизительно 7 тысяч метров, сильным электромагнитным возмущением, нарушившим радиосвязь.

В том же докладе приводится "информация, полученная от четырёх немецких учёных, которые рассказали, что им было известно о создании атомной бомбы". Ожидалось, что бомба будет готова к концу 1944 года.
Даже если исходить только из этого доклада, получается, что немцы провели испытания на восемь месяцев раньше американцев. По оценкам американских учёных, занятых в "Манхэттенском проекте", они постоянно отставали в работах от немцев. А после войны вдруг оказалось, что немцы - безнадёжные неудачники. Однако даже в этом докладе говорится, что "Германия так и не смогла применить атомную бомбу в этой войне (заметьте: не испытать!), в основном из-за эффективных ударовсоюзной авиации по лабораториям, занятым изучением урана, в особенности расположенной в Норвегии, где вырабатывалась "тяжёлая вода".
Из документа следует, что Германия занималась разработкой именно урановой бомбы, плутониевая бомба не упоминается ни разу. Однако из меморандума немецкого Управления вооружения и боеприпасов, подготовленного ещё в январе-феврале 1942 года, ясно, что принципы получения плутония в ядерном реакторе и создания на его основе бомбы были им уже тогда хорошо известны. Просто строительство реактора было отложено. Упор делали на выделение изотопа уран-235, немцы уже знали критическую массу, и такое количество урана было для них доступно.

Между тем 28 декабря 1944 года в рамках "Манхэттенского проекта" был подготовлен доклад, где говорилось, что при сохранении существующих темпов поставок оружейного урана американцы будут располагать 10 килограммами урана к 7 февраля, а 15 килограммами к 1 мая. А для создания бомбы необходимо порядка 50 килограммов.

Ещё один документ, рассекреченный Агентством национальной безопасности США лишь в 1978 году. Это расшифровка сообщения, переданного 12 декабря 1944 года в Токио из японского посольства в Стокгольме, - "Доклад о бомбе на основе расщепления атома". В нём говорится: "Достоверно известно, что во время битвы на Курской дуге германская армия испытала на русских совершенно новый тип оружия... Всего нескольких бомб (каждая с боевым зарядом меньше 5 килограммов) оказалось достаточно, чтобы уничтожить стрелковый полк полностью до последнего человека".

Подполковник Кендзи, советник атташе в Венгрии, оказавшийся на месте событий, вспоминал: "Все люди и лошади в районе взрыва снарядов были обуглены до черноты, и даже сдетонировали все боеприпасы". "Точно известно, - говорится в шифровке, - что тот же тип оружия был испытан в Крыму".

Далее речь идёт о том, что и в Лондоне в период между началом октября и 15 ноября 1944 года пожары неизвестного происхождения стали причиной человеческих жертв и разрушений промышленных зданий. Правительство Великобритании предупредило граждан о возможных немецких бомбардировках с применением бомб на основе расщепления атома. Американское военное руководство также предупредило, что восточное побережье США может быть выбрано в качестве цели для ударов неких немецких летающих бомб.

В январе 1945 года министр вооружений Германии Альберт Шпеер заявил: "Нам нужно продержаться ещё один год, и тогда мы выиграем войну. Существует взрывчатка размером всего со спичечный коробок, количества которой достаточно для уничтожения целого Нью-Йорка".

Шпеер знал, о чём говорил. На Нюрнбергском процессе главный американский обвинитель Джексон при допросе Шпеера также упоминал о некоем эксперименте, проводившемся вблизи Освенцима: "Посредством этого нового оружия массового поражения двадцать тысяч человек были практически мгновенно уничтожены, причем так, что от них не осталось никаких следов; при взрыве температура поднялась до 500 градусов по Цельсию, что привело к полному уничтожению тел людей".

Известно, что во время Великой Отечественной войны в Освенциме был построен гигантский завод по производству синтетического каучука. Однако, несмотря на то, что здесь трудились тысячи учёных и десятки тысяч заключенных концлагеря, а само производство потребляло больше мощности, чем весь Берлин, ни одного килограмма каучука сделано не было. По мнению Фаррелла, это был промышленный комплекс по разделению изотопов. Он удачно располагался неподалёку от чешских и германских урановых рудников, рядом с источниками воды, необходимыми для обогащения изотопов, вблизи от авто- и железнодорожных магистралей и Нижней Силезии, где находилось несколько подземных центров по разработке секретного оружия. За несколько дней до прихода советский войск в Освенцим немцы срочно демонтировали завод.

Первая ракета на паровой катапульте
Эти сведения подтвердила и английская "Дейли телеграф" в номере от 11 августа 1945 года. В статье "Нацистские планы создания атомной бомбы" говорится о "совершенно секретном меморандуме, который прошлым летом был распространён среди руководстваСкотленд-Ярда, старших констеблей отделений местной полиции и командиров отрядов сил гражданской обороны. Министерство внутренней безопасности составило схему... по устранению последствий атомных бомбардировок".

"Сообщения, полученные от наших агентов на континенте в начале 1944 года, указывали на то, что в Норвегии немецкие учёные проводили эксперименты по созданию атомной бомбы, - говорится в статье. - Согласно этим донесениям, такие бомбы запускались с помощью катапульты и имели радиус поражения свыше трех километров. Тысячи сотрудников полиции и сил гражданской обороны на протяжении нескольких месяцев находились в состоянии готовности до тех пор, пока надёжные агенты не донесли из Германии, что испытания бомбы были проведены и закончились неудачей".

Именно посредством большой паровой катапульты запускалась "Фау-1", крылатая ракета первого поколения. Таким образом, закончиться неудачей могло как само испытание атомной бомбы, так и системы её доставки на основе "Фау-1".

Отметим серию статей в лондонской "Таймс" за май 1945 года с рассказом о немецких войсках, оккупировавших датский остров Борнхольм, которые отказались сдаться советским войскам. Этот остров находится в Балтийском море как раз между нацистским ракетным полигоном в Пенемюнде и островом Рюген предполагаемом месте испытания атомной бомбы.

На этом острове итальянский офицер Луиджи Ромерс в ночь с 11 на 12 октября 1944 года стал очевидцем испытания германского "чудо-оружия". В интервью, данном современным немецким исследователям Эдгару Майеру и Томасу Менеру для книги "Гитлер и "бомба", он вспоминает, что остров охраняло специально отобранное подразделение войск СС. Доступ был возможен только по пропуску, выданному верховным командованием вермахта. "Сейчас мы увидим испытание распадающейся бомбы. Это самое мощное взрывное устройство из всех когда-либо созданных. Ничто не способно устоять перед ним", - сказал Ромерсу один из сопровождавших.

Ромерс вспоминает, что когда, облачившись в специальные костюмы, они из бункера направились к месту взрыва, то "строения, которые были час назад, исчезли, превратились в груды мелко раскрошенного щебня. Ближе к эпицентру картина разрушений становилась всё более жуткой. Трава приняла цвет высохшей кожи. Немногие оставшиеся стоять деревья были без листьев".

Как создавалось "чудо-оружие"
Есть множество свидетельств того, что не позднее 1942 года немцы знали, как сделать ядерное оружие. Именно в нацистской Германии в 1938 году Отто Ган и Фриц Штрассман открыли новое явление - деление атомного ядра урана. Значение открытия было понято сразу и объяснено другими немецкими учёными: Лиза Мейтнер и её племянник Отто Фриш увидели, что при бомбардировке ядер урана нейтронами эти ядра иногда расщепляются, выделяя энергию и вторичные нейтроны, что делает возможной цепную реакцию деления. Её использование может иметь два приложения: если реакция контролируется - получить тепло и, следовательно, электроэнергию, если не контролируется - ядерный взрыв.

Освоение ядерной энергии всегда связано с разработкой двух главных технологий: разделения изотопов и создания урановых "котлов" - ядерных реакторов. Уже в начале 1940 года в Германии был теоретически рассчитан порядок величины массы уранового заряда, необходимой для успешного осуществления ядерного взрыва - от 10 до 100 килограммов. Американцы пришли к тем же вычислениям лишь в ноябре 1941-го.
В годы войны в Германии велись фундаментальные исследования, создавались новые военные технологии, а секретные отделы СС обладали неисчерпаемыми запасами "живого экспериментального материала" в виде узников концлагерей. До 1942 года нигде в мире не было лучшей технологии обогащения урана, чем в рейхе. Около 70 немецких учёных, занятых ядерными исследованиями, начали работы по разделению изотопов урана методом центрифугирования. Несколько групп исследователей выполнили предварительные опыты с урановым "котлом". Это показало, что запуск реактора - лишь вопрос времени и ресурсов.

Немецкие учёные работали в режиме секретности под руководством рейхсминистра почты Вильгельма Онезорге. Он был ярым сторонникомисследований в области ядерной физики и курировал исследовательский центр в Мирсдорфе под Берлином - "Ведомство по особым физическим вопросам". Онезорге заключил договор с учёным Манфредом фон Арденне, который слыл блестящим экспериментатором. К работе подключился руководимый им научный центр в берлинском районе Лихтерфельде.

Выделять изотопы урана и тем самым добывать "начинку" для атомной бомбы - это и был путь создания "чудо-оружия". Для этого нужен ядерный реактор. Недалеко от Берлина существовали экспериментальные установки рейхсминистерства почты, на которых можно было получать уран-235. Проблема заключалась в том, что за час работы установки можно было получить приблизительно 0,1 грамма урана, за десять рабочих часов в день, на трёх установках - 3 грамма. За год свыше 300 граммов. Этого было недостаточно для создания атомной бомбы.
Тогда немецкие атомщики пришли к идее ядерного взрыва малой мощности. Критическую массу можно было снизить путем сочетания расщепления ядра с ядерным синтезом. При применении подобных хитростей можно было изготовить боеспособную бомбу, для которой потребовалось бы лишь несколько сот граммов высокообогащенного атомного вещества.

Параллельной программой исследований руководил военный инженер Курт Дибнер под наблюдением выдающегося немецкого физика Вальтера Герлаха, руководителя германского "Уранового клуба" (Uranverein). Главным теоретиком Uranverein являлся Вернер Гейзенберг. К 1944 году в работах по созданию атомной бомбы участвовали также Управление по вооружению (Heereswaffe-namt) и СС.

Подарок с подлодки
Союзники за полгода пребывания во Франции так и не смогли преодолеть границу рейха. 16 декабря 1944 года германские части предприняли внезапное наступление в Арденнских лесах. В считанные часы немцы прорвали порядки союзных армий. Для американских военных прорыв немцев в Бельгии явился подтверждением худших опасений: те близки к созданию бомбы и стремятся выиграть время.

Между тем вплоть до начала 1945 года дела с разработкой атомной бомбы у союзников шли плохо. Существенно истощив запасы урана, направляя его на получение плутония - а плутониевая бомба все равно была бесполезна с имеющимися детонаторами - и не располагая достаточным количеством урана для создания урановой бомбы, в конце 1944 - начале 1945 года учёные и инженеры "Манхэттенского проекта" пришли к выводу, что их начинания обречены на провал.

Но если за три года работы американцы накопили меньше половины необходимого для создания бомбы урана, то как же им удалось удвоить его количество с марта по август 1945 года, когда "Малыш" был сброшен на Хиросиму? И как удалось решить проблему детонаторов для плутониевого "Толстяка", сброшенного на Нагасаки? Ответы однозначны: и уран, и детонаторы могли появиться откуда-то извне. Источником могла быть только Германия.

19 мая 1945 в Портсмуте пришвартовалась немецкая подводная лодка "U-234", которая должна была следовать в Японию, но, выполняя приказ о капитуляции, сдалась американскому эсминцу у восточного побережья США. На её борту было несколько бочек с "тяжёлой водой", 80 покрытых изнутри золотом цилиндрических контейнеров, содержащих 560 килограммов оксида урана.

Одним из пассажиров лодки был доктор Гейнц Шлике, который вёз с собой изобретённые им инфракрасные неконтактные взрыватели. Как уже было упомянуто, проект американской плутониевой бомбы натолкнулся на неразрешимую проблему. Чтобы началась цепная ядерная реакция, делящееся вещество - плутоний - должно быть соединено, "сдвинуто" в единую массу, называемую "критической". Это делается с помощью обычной взрывчатки, которая должна обеспечить ускорение процесса такой компрессии - не больше одной трёхтысячной доли секунды. Иначе цепная реакция не пойдёт, а возникнут лишь отдельные "хлопки", которые не произведут значительных разрушений, хотя и вызовут радиоактивное заражение местности. Такая скорость значительно превосходила возможности обычных электрических детонаторов, имевшихся у американских инженеров.

Между тем ко времени испытания плутониевой бомбы на полигоне в Нью-Мексико в конструкцию подрывного устройства были внесены изменения, позволившие указанную скорость увеличить в миллион раз - до нескольких миллиардных долей секунды. Объяснить эти изменения можно лишь тем, что в окончательном варианте применили инфракрасные взрыватели доктора Шлике.

В поддержку этой версии говорит и сообщение, направленное 25 мая 1945 года начальником штаба ВМФ в Портсмут, куда перегнали пленённую "U-234". В нем предписывается отправить доктора Шлике, а также его синхронные детонаторы в Вашингтон. Этот "трофей" попал к одному из сотрудников "Манхэттенского проекта" Луису Альваресу, впоследствии лауреату Нобелевской премии. А именно Альварес и "разрешил" проблему с взрывателями плутониевой бомбы.

Думается, американцы сумели воспользоваться многими немецкими наработками. Иначе как объяснить, почему они сбросили урановую бомбу на Хиросиму, ни разу не испытав её? В Нью-Мексико ведь испытывалась лишь плутониевая бомба? А если бы она не взорвалась? То есть, американские военные сами бы передали врагу сверхоружие массового поражения. Ещё более абсурдно объяснение, что имеющегося количества урана было недостаточно для создания двух таких бомб, чтобы испытать одну перед тем, как сбросить вторую. Почему тогда не использовать сначала уже опробованного плутониевого "Толстяка", а не проверенного "Малыша"?
Ряд имеющихся на сегодня фактов говорит за то, что бомба, сброшенная на Хиросиму, не просто наполовину состояла из немецкого урана с подлодки "U-234", а полностью была немецкой. И что к лету-осени 1945 года обогащенного урана и атомных бомб вдруг стало слишком много для того, чтобы источником всего этого богатства был один только "Манхэттенский проект".

Третья японская бомба
22 апреля 1945 года Бенито Муссолини заявил: "Бомбы массового поражения почти готовы. Через несколько дней Гитлер нанесёт ужасающий удар... Судя по всему, таких бомб три - и каждая обладает поразительными возможностями".

Можно списать это заявление на бред диктатора. Однако в 1962 году немецкий журнал "Шпигель" сообщал о письмев ЦК КПСС Петра Титаренко, бывшего военного переводчика при штабе маршала Малиновского, который в конце войны со стороны СССР принимал капитуляцию Японии. В нём Титаренко указывал, что в действительности на Японию были сброшены три бомбы. Одна из них, сброшенная на Нагасаки до того, как над городом взорвался "Толстяк", не сработала и впоследствии была передана Японией Советскому Союзу.
Наконец, следует рассказать и об испытательном взрыве ещё одной атомной бомбы, на сей раз японской. Германия, Япония и Италия регулярно обменивались военными специалистами, технологиями, ресурсами. Для этого использовались дальняя авиация и большие подлодки, одной из которых была "U-234".

В 1944 году немцы переслали японцам действующие образцы или полную техническую документацию на целый ряд своих новейших разработок, таких, как реактивные самолеты, ракеты, радиолокационные системы и т.п. Среди прочего японцы запросили "взрыватели для бомб". Конечно, они знали, как взорвать обычную бомбу. Следовательно, речь шла о чём-то более совершенном, выходящем за рамки возможностей японской промышленности, например, о новейших скоростных взрывателях инженера Шлике.

В газете "Атланта конститьюшн" летом 1946 года сообщалось: "Вскоре после окончания Второй мировой войны американская разведка получила донесение: японцы перед самой капитуляцией построили и успешно испытали атомную бомбу. Работы велись в городе Конан на севере Корейского полуострова. Производство, где ее изготавливали, теперь находится в руках у русских".

Испытания проводили около островка в Японском море на рассвете 12 августа 1945 года, т.е. через 3 дня после взрыва в Нагасаки. Бомба была установлена на дистанционно - управляемом катере, наблюдатели находились в удалении 20 миль и были в защитных очках, какими пользуются сварщики, но вспышка ослепила их. Корабли и джонки, окружавшие катер и исполнявшие роль мишеней, частью загорелись, а частью затонули.

Возглавлял японский атомный проект авторитетный в мире науки профессор Уошио Нишина, работавший несколько лет в знаменитом "инкубаторе физиков" Нильса Бора в Копенгагене. Именно он руководил группой, которая обследовала Хиросиму после ядерной бомбардировки. Он создал первый японский циклотрон в 1937 году, которых в конце войны было, по крайней мере, пять. Их использовали для обогащения урана-235 методом масс-спектроскопического разделения изотопов, который в числе других способов применяли и американцы, и немцы, а потом и русские.

Со стороны частного бизнеса ведущим участником проекта был предприниматель Дзюн Ногучи, который ещё в 1926 году заключил сделку с японской армией и создал целую военно-промышленную империю.

Принадлежавший ему концерн в Конане был крупнейшим индустриальным центром в Азии, при этом оставался не известным разведке союзников и не включался в список целей для бомбардировок. Концерн находился близко к водным ресурсам и к запасам урановой руды. Построенная Ногучи сеть гидроэлектростанций вырабатывала больше миллиона киловатт энергии для нужд комплекса. Для сравнения: вся Япония в то время потребляла чуть больше трёх миллионов киловатт.

Двое ведущих специалистов Конанского центра были осенью 1945 года взяты в плен русскими.

Наследство Второй мировой
В США была создана группа, в задачу которой входил захват на территории Германии любого оборудования, связанного с урановым проектом, а также немецких запасов урана и "тяжёлой воды", арест и депортация немецких учёных-атомщиков. Так были разобраны и отправлены в Англию два экспериментальных урановых реактора на "тяжёлой воде", которые не были ещё достроены. США удалось заполучить несколько сотен учёных и конструкторов, задействованных в сферах строительства ракетного и ядерного оружия.

Но, как оказалось, не всех. Манфред фон Арденне, Густав Герц, Вернер Цулиус, Гюнтер Вирт, Николаус Риль, Карл Зиммер, Роберт Депель, Питер Тиссен, Хайнс Позе и другие оказались в СССР. Американцев особенно беспокоило то, что среди специалистов были люди, которые владели технологией обогащения урана, разделения его изотопов и трансурановых элементов.

В российском президентском архиве обнаружено письмо физика Курчатова к зампреду Госкомитетаобороны СССР Берия от 30 марта 1945 года, в котором было приведено "...описание конструкции немецкой атомной бомбы, предназначенной к транспортировке на "Фау"...". Группа учёных-атомщиков, знающих немецкий язык, в сопровождении офицеров НКВД прибыла в Берлин в середине мая 1945 года. Профессор Николаус Риль, главный немецкий эксперт по производству чистого металлического урана, согласился помогать советским коллегам. Он повез их в 0раниенбург, где находился главный завод Германии по производству урана для реакторов. Завод был разрушен американцами за несколько дней до окончания войны. Остатки оборудования демонтировались и отправлялись в СССР. В другом городке нашли склад уранового сырья, там оказалось почти 100 тонн оксида урана.

Уже в июле немецкая команда Николауса Риля начала переоборудование завода "Электросталь" в Ногинске в урановый. В конце 1945 года здесь началась переработка оксида урана в чистый металлический уран. Первые его партии стали поступать в курчатовскую лабораторию в январе 1946 года и шли на сборку уран-графитового реактора.

Вторая группа "трофейных ядерщиков" начала работу в Абхазии. Здесь в 1945-1955 годах в бывшем доме отдыха 106 немецких и 81 советский учёный под руководством барона Манфреда фон Арденне исследовали методы расщепления урановых изотопов. Их целью была добыча урана-235, то есть начинки для атомной бомбы.
Когда после падения Берлина исследовательский институт, возглавляемый бароном Арденне, был оцеплен красноармейцами, у учёного было готово письмо к Сталину, в котором он заявил о готовности "подчиниться советскому правительству". И уже в 47-м году Арденне получил Сталинскую премию. За что? Ведь атомная бомба в СССР официально была испытана только в 1949 году. Ответ напрашивается сам собой: за то, что привёз в наследство от Третьего рейха - "Чёрное солнце".

"Я считаю, что есть все основания полагать, что в нацисткой Германии ещё в ходе Второй мировой войны была создана и успешно испытана, а может быть, даже применена в боевой обстановке урановая атомная бомба", - к таким выводам приходит Джозеф Фаррелл.

Если рассматривать версию Фаррелла как истинную, становятся понятны некоторые исторические факты, которые раньше объяснялись исключительно одержимостью Гитлера. Так, объявление немцами в декабре 1941 года войны США - стране,имеющей подавляющее превосходство в промышленности и защищённой океаном, с точки зрения военного анализа - самоубийство. А если исходить из того, что немцы были близки к созданию атомной бомбы, то риск с объявлением войны такой могущественной державе становится понятен.

Приобретает логику дислокация немецких войск на европейском театре в конце войны. Когда вместо Берлина вермахт и ваффен СС войска защищали Прагу и Силезию, от которых зависел успех атомного проекта.

Но если бомба была, то возникают вполне закономерные вопросы. Почему же немцы её не применили? Зачем скрывать успехи Германской атомной программы до начала двадцать первого столетия? И чем всё-таки объясняется неожиданный успех американского атомного проекта, откуда в США взялось сразу несколько бомб?
Фаррелл предлагает неожиданный ответ на эти и другие вопросы, например, такой: куда делись главные нацистские преступники? Учёный утверждает, что руководство Третьего рейха само передало США секреты "оружия возмездия" взамен на спокойную, тихую и обеспеченную старость.

Н аверное, самым большим достижениям в разработке оружия в период второй мировой войны стало появление атомной бомбы. До этого, за всю историю человечества мир не знал столь разрушительного оружия. Как известно первыми её применила американская армия, активные разработки шли в СССР, а вот было ли это оружие у гитлеровской Германии точно ответить нельзя. В 2005 году вышла книга немецкого исследователя Р.Карлша, где он предъявил доказательства испытания ядерных зарядов в середине 40-х годов в центральной части Германии и возле Балтийского моря.

Первые попытки

В 1938 году первыми в мире, именно немецкие ученые произвели расщепление ядра урана, это дало толчок к активным атомным разработкам, а сам проект был назван «Урановый проект». О факте опережения, в своих исследованиях соперников, говорит тот факт, что зимой 1940 года нацистские ученые рассчитали порядок величины массы ядерного заряда, без которой нельзя было осуществить ядерный взрыв до ста килограмм, американцы же добились этого только в следующем 1941. Первый атомный реактор немцы построили уже в 1942 году в Лейпциге.

Разработкой ядерной бомбы занимались и так называемые «группы ученых второго ряда». Они рапортовали непосредственно перед СС, к сожалению, на какой стадии были их разработки доподлинно не известно, так как вся информация касательно них была засекречена странами победителями сразу после победы, однако существует мнение, что именно они добились наибольшего прогресса в ядерных разработках.

Невозможность создания?

Ещё совсем недавно считалось, что ядерного оружия у гитлеровцев быть не могло по ряду причин. Так первой из них был принцип нетерпимости «неарийской физики», следствие репрессии в 30-х годах против ряда немецких ученых; другой причиной называют высказывания самих ученых ядерщиков, о том, что они всеми возможностями не давали развиваться урановым исследованиям. Однако саботаж исследований германскими ядерщиками кажется маловероятным, так как уже после войны Нильс Бор в своих письмах к Гейзенбергу вспоминал, что последний при личной встрече не раз говорил, что немецкие ученые делают все, что бы первыми получить это сверхоружие. Возможно, даже поездка Гейзенбурга к Бору в 1941 годы была проведена для вербовки датского ученого.

Стоит заметить, что сам Гитлер не торопил ядерщиков с созданием бомбы, так как до конца не понимал, природы возникновения управляемой цепной реакции, да и вообще был далек от ядерной физики.

Однако работы, несомненно, продолжались. Об этом свидетельствует упоминания профессора Герлаха о нескольких экспериментах в мае 1944 года, категорически отличающихся от проводимых нацистами ранее. Скорее всего, речь шла о работе над термоядерным расщеплением, которым занимался Дибнер.

О том, что атомная бомба у Германии могла и существовать говорит несколько свидетельских воспоминаний тех дней. Так в архивах США хранится документ, в котором нацистский лётчик Цинссер, вспоминал, что осенью 1944 года с борта «Хенкель 111» была сброшена экспериментальная бомба с атомным зарядом. О том, что Германия владеет новым, неизвестным оружием массового поражения говорил и Бенито Муссолини в апреле 1945 года, причем он уточнял даже их количество — три. Так же существует теория, что в мае 1945 на вооружении у Гитлера было пять ядерным бомб, которые были захвачены союзниками, кстати, именно две из них были сброшены США на Японию, одна попала в СССР.

В противовес теории о наличии в Германии бомбы говорит, тот факт, что задержав десять ведущих физиков-ядерщиков Рейха, среди них был и Гейзенберг и, поместив их на полгода в охраняемое и напичканное прослушивающими устройствами здание в Англии, они увидели, в каком шоке были ученые, узнав о бомбардировках Японии ядерными бомбами. Их поразил тот факт, что США, ведя активные боевые действия, смогли пойти на такие финансовые расходы. Прослушивание их разговоров подтвердило тот факт, что до реальной ядерной бомбы нацистам было очень далеко.

От атомной бомбардировки во Вторую мировую войну мир спасла ошибка в расчетах. Историки так и называют ее – «ошибкой Боте».

Речь идет об эксперименте профессора Вальтера Боте из Гейдельберга, проведенном в январе 1941 года. К тому времени физики Третьего рейха уже вовсю трудились над немецким «урановым проектом», ближайшей целью которого было создание компактной «урановой машины» (или первого атомного реактора на медленных нейтронах). Такая машина виделась им в двух вариантах.

Мэтр теоретической ядерной физики Вернер Гейзенберг своими расчетами показал, что существует два основных способа вызвать цепную реакцию распада в уране: либо увеличивая концентрацию изотопа уран-235 («обогащение» урана) до «критической» массы, либо изменяя скорость вылетающих нейтронов таким образом, чтобы атомы урана-238 не поглощали их. Первый из названных способов был очень дорог; кроме того, в начале 1940-х годов не существовало опробованных технологий, позволяющих «обогащать» уран в промышленных масштабах. Поэтому немецкие физики предпочли пойти по второму пути. Но для того, чтобы «урановая машина» заработала, нужен был эффективный замедлитель – некое вещество, которое способно замедлять нейтроны, не поглощая их. Много ранее было доказано, что лучшим замедлителем является «тяжелая вода», то есть вода, в которой атомы водорода заменены дейтерием, его тяжелым изотопом. Но к началу Второй мировой войны единственной фирмой, выпускавшей тяжелую воду в промышленных количествах была норвежская «Норск-Гидро». У Германии же не было собственных установок для производства замедлителя, да и ценился он на вес золота. В качестве альтернативы тяжелой воде рассматривался дешевый и доступный графит. И вот тут произошло то, чему до сих пор не могут найти объяснения. Летом 1940 года профессор Вальтер Боте, которому было поручено найти новый замедлитель, бодро рапортовал из Гейдельберга, что графит вполне подходит для этих целей. Диффузионная длина тепловых нейтронов в углероде равнялась 61сантиметру; если же идеально очистить графит, то этот важнейший параметр, определяющий, в частности, степень поглощения замедлителем свободных нейтронов, возрастет до 70 сантиметров. Вермахт уже обратился к фирме «Сименс» с просьбой о поставках чистейшего графита, и вдруг блестящий научный триумф сменился оглушительным поражением. В январе 1941 года профессор Боте для закрепления результата повторил свой опыт. Новый образец был изготовлен из чистейшего электрографита фирмы «Сименс», но в результате диффузная длина тепловых нейтронов в нем составила всего лишь 30сантиметров! Получалось, что графит в замедлители не годится. Поскольку мнению Боте доверяли, все опыты с графитом были прекращены. Лишь в 1945 году, во время эксперимента «B-VIII» в Хайгерлохе, ошибку обнаружили, но было уже слишком поздно. Возможно, причиной просчета профессора Боте стали примеси азота, попавшие в графит из воздуха, но с другой стороны Вальтер Боте был известен как ответственный и серьезный экспериментатор, а если помножить это на немецкую пунктуальность, то вопрос о причинах невероятного «промаха» остается открытым – невольно задумаешься о попущении божьем. Американцы, например, не допустили подобной ошибки, и первый урановый реактор, запущенный в Чикаго 2 декабря 1942 года, имел графические стержни в качестве замедлителя. Перед немцами во весь рост встала проблема дефицита тяжелой воды. Ее не хватало даже для важнейших опытов. При потребности в полторы тонны тяжелой воды в месяц фирма «Норск-Гидро» выпускала не более 140килограмм, и к концу 1941 года Германия располагала запасом в 360килограмм. В начале 1942 года фабрику оснастили новыми электролизерами, но выпуск тяжелой воды при этом снизился до 91 килограмма в месяц (!). Норвежцы занимались откровенным саботажем, и любые усилия оккупантов увеличить производительность фабрики сводились на нет.

В конце концов было решено построить опытную установку по производству тяжелой воды на территории Германии. Обязательства по ее строительству взяла на себя фирма «Лейнаверке», входившая в концерн «ИГ Фарбениндустри». Расходы должны были составить около 150 000 рейхсмарок, но зато себестоимость грамма тяжелой воды планировалось снизить до 30 пфеннингов. Впрочем, и это начинание закончилось пшиком – в 1944 году, когда положение с «урановым проектом» стало критическим, концерн отказался от договора с физиками. Благодаря усилиям многочисленных мифотворцев от истории, сегодня главенствует представление, будто бы атомный проект был приоритетным для вождей Третьего рейха. На самом деле, все было с точностью до наоборот. Отсутствие практических результатов, дороговизна материалов и непомерные затраты на эксперименты привели к тому, что даже те из нацистских бонз, кто поначалу проявлял к разработкам ядерщиков определенный интерес, быстро охладели к «урановому проекту». На протяжении всей войны субсидии, выделяемые ядерщикам, только уменьшались.

Гитлер, судя по имеющимся свидетельствам, вообще не имел четкого представления о возможностях, которые получит Третий рейх, если в руках вермахта окажется урановый реактор или атомная бомба. Сохранилось одно-единственное свидетельство на этот счет. 23 июля 1942 года Альберт Шпеер, которому поручили разобраться с перспективными проектами в области военных технологий, докладывал фюреру об итогах своей работы. Вот запись, сделанная Шпеером в дневнике: «Фюреру вкратце доложено о совещании по поводу расщепления атома и об оказываемой нами поддержке». И это все! Больше того, в один из критических моментов, когда фактически решалась дальнейшая судьба ядерных исследований, произошло очередное досадное недоразумение. 26 февраля 1942 года в стенах Института физики имени императора Вильгельма было назначено совещание Научно-исследовательского совета, посвященное «урановому проекту». За несколько дней до этого организаторы разослали приглашения Шпееру, Кейтелю, Гиммлеру, Редару, Герингу, Борману и другим нацистским вождям. В приглашениях содержалась следующая повестка мероприятия:

«1. Ядерная физика как оружие (проф. И. Шуман).

2. Расщепление ядра урана (проф. О. Ган).

3. Теоретические основы производства энергии путем расщепления урана (проф. В. Гейзенберг).

4. Результаты исследований установок по производству энергии (проф. В. Боте).

5. Необходимость исследования общих основ (проф. X. Гейгер).

6. Обогащение изотопов урана (проф. К. Клузиус).

7. Производство тяжелой воды (проф. П. Хартек).

8. О расширении рабочей группы «Ядерная физика» за счет привлечения представителей промышленности и различных ведомств рейха (проф. А. Эзау)».

К этому листку, – и так озадачившему умы высших офицеров рейха множеством загадочных слов, – небрежной секретаршей были подколоты еще четыре листа: темы всех докладов, слушавшихся в те же дни в Институте физики. И эти строки звучали уже сущей китайской грамотой: «диффузионная длина», «эффективное поперечное сечение» и так далее, и тому подобное.

Неудивительно, что Гиммлер, глянув на эти странные слова, отказался тратить свое драгоценное время на выслушивание подробностей. Генерал-фельдмаршал Кейтель был более дипломатичен. Он заверил организаторов, что придает большое значение «этим научным проблемам», но бремя возложенных на него обязанностей не позволяет ему принять участие в совещании. Редер уведомил о прибытии одного из своих заместителей. В итоге никто из власть предержащих так и не явился выслушивать «ученую тарабарщину». Но не только в равнодушном отношении руководителей Третьего рейха к физикам и их проблемам следует искать причины провала немецкого «уранового проекта». Среди самих физиков не было единства. В Германии не нашлось организатора (а точнее – никому не пришло в голову такого организатора назначить), который сумел бы собрать всех физиков «под одной крышей» и заставил бы их работать, подчиняясь общей программе исследований. Вместо этого в рейхе существовало целых три группы исследователей, которые непрерывно конфликтовали друг с другом. Из-за этого весьма перспективные предложения оказались обойдены вниманием.

В качестве примера здесь можно привести историю профессора Фрица Хоутерманса, работавшего в лаборатории барона Манфреда фон Арденне. В 1933 году, когда к власти в Германии пришли нацисты, Хоутерманс бежал из страны. Бежал не в Америку или во Францию, как его коллеги, а в Россию. Здесь его вскоре записали в шпионы, и, избежав знакомства с немецким концлагерем, он попал в советский. В 1939 году, после подписания пакта Молотов-Риббентроп, его выпустили из застенков НКВД и этапировали в казематы гестапо. Там профессор просидел всего три месяца и был освобожден, однако ему запретили работать в государственных учреждениях. И тогда его спас профессор Макс фон Лауэ. Он порекомендовал Хоутерманса барону Арденне, которого академические ученые недолюбливали и чурались.

Хоутерманс стал для Арденне настоящей находкой. В августе 1941 года опальный профессор отпечатал на пишущей машинке статью на 39 страничек, озаглавленную им «К вопросу о начале цепной реакции деления ядер». В своем сообщении первым из немецких ученых Хоутерманс подробно описал цепную реакцию под действием быстрых нейтронов, а также рассчитал критическую массу урана-235, то есть наименьшую массу, при которой может протекать самоподдерживающаяся цепная ядерная реакция. Однако в первую очередь, профессора интересовал новейший трансурановый элемент, позднее названный плутонием. В природном уране, писал Хоутерманс, содержится гораздо больше изотопа уран-238, чем урана-235. Так не логичнее ли использовать этот распространенный изотоп, нежели тратить столько времени и сил на разделение изотопов путем обогащения урана-235? За несколько месяцев до этого австрийский физик Шинтльмайстер показал, что при обстреле изотопа уран-238 нейтронами возникает новый трансурановый элемент под номером 94. Используя его, можно создать новое взрывчатое вещество. Дело лишь за химиками. Нужно придумать, как отделить этот 94 элемент от урана. Эта скромная статья, написанная опальным ученым, могла бы стать этапной в судьбе немецкой ядерной физики. Ее автор убедительно показал, что для создания атомной бомбы не нужно разделять изотопы – надо идти совсем другим путем. Но к его доводам не прислушались. А между тем эксперимент, проведенный американцами в марте 1941 года, показал, что плутоний расщепляется так же легко, как и уран-235. Бомба «Толстяк», сброшенная на Нагасаки, была плутониевой. И все-таки, несмотря на огромное количество проблем и трудностей, к февралю 1942 года первый немецкий реактор был построен. Пока это была еще опытная установка, собранная под руководством профессора Гейзенберга и профессора Депеля в лаборатории Лейпцигского института. «Урановая машина» состояла из двух алюминиевых полусфер, крепко привинченных друг к другу. Внутрь поместили 572 килограмма уранового порошка и 140килограмм тяжелой воды. Общий вес агрегата, полностью погруженного в резервуар с водой, при этом составлял почти тонну. Радий-бериллиевый источник нейтронов находился посередине реактора. «Если увеличить реактор, загрузив в него пять тонн тяжелой воды и десять тонн литого урана, – писали они, – мы получим первый в мире „самовозбуждающийся“ ядерный реактор, то есть реактор, внутри которого будет протекать цепная ядерная реакция». Первые же измерения показали, что поверхности реактора достигало гораздо больше нейтронов, чем излучал их источник. Физики послали победный рапорт в отдел вооружений вермахта и засели за новые расчеты. Однако и в этот раз планам немецких ядерщиков не суждено было сбыться.

23 июня 1942 года, в тот самый день, когда фюрер без особого интереса выслушивал доклад Шпеера о «расщеплении атома», в лейпцигской лаборатории произошла катастрофа. Шаровидный реактор вот уже двадцать дней покоился в чане с водой. Вдруг вода возмутилась, заклокотала. Из глубины побежали пузыри. Происходило что-то странное. Профессор Депель взял пробу пузырей. Оказалось, что это водород. Значит, где-то возникла течь, и уран вступил в реакцию с водой.

Через некоторое время пузыри исчезли, все успокоилось. Тем не менее Депель решил извлечь реактор из чана, чтобы посмотреть, сколько воды проникло внутрь. В 15 часов 15 минут лаборант ослабил колпачок штуцера. Послышался какой-то шум. Воздух с силой втягивался внутрь, словно там, в центре шара, образовался вакуум. Еще через три секунды в потолок ударила воздушная струя. Из трещины длиной 15 сантиметров вырвался раскаленный газ. Тут и там мелькали искры, вылетали горящие крупицы урана. Вслед за тем взметнулось и пламя. Высота его достигала двадцати сантиметров. Вокруг языка пламени потек алюминий. Пожар разгорелся не на шутку. Депель, прибежавший на помощь лаборанту, стал тушить пламя водой, но огонь не убывал. Лишь с трудом его удалось сбить, зато из трещины теперь непрерывно валил густой дым, а образовавшееся отверстие становилось все шире. Предчувствуя катастрофу, профессор велел немедленно выкачивать тяжелую воду, чтобы спасти хоть какую-то важную часть реактора. Саму же «урановую машину» вновь опустили в резервуар, дабы остудить ее.

Гейзенберг, мельком заглянув в лабораторию, увидел, что «ситуация контролируется», и отбыл проводить семинар. Ситуация же вовсе не контролировалась. Температура реактора росла. В 18.00 – опасный для жизни опыт длился уже три часа – Гейзенберг завершил семинар и вернулся к Депелю. Реактор продолжал накаляться. Физики напряженно вглядывались в воду, как вдруг реактор затрясся. Ученые переглянулись и опрометью бросились из помещения. Через секунду прогремел мощный взрыв. Струи пылающего урана разлетались повсюду. Здание лаборатории охватил огонь. Только после этого кто-то наконец догадался вызвать пожарных. Оба ученых спаслись в тот день чудом. Большая часть их лаборатории была разрушена, все запасы урана и почти все запасы тяжелой воды погибли. Столь же серьезно пострадало самолюбие Гейзенберга. Профессора буквально перекосило, когда начальник пожарной охраны, прибыв в лабораторию и не церемонясь в выборе саксонских выражений, поздравил оглушенного мэтра со столь осязаемыми доказательствами «расщепления атома». Правда, пожарник, костеря Гейзенберга и иже с ним, был все-таки не прав, подозревая в несчастье «цепную ядерную реакцию». На самом деле причиной взрыва стала не физика, но химия. Вода проникла сквозь оболочку шара и вступила в реакцию с порошковым ураном. Образовался водород – газ, легко взрывающийся. Достаточно было искры, чтобы все взлетело на воздух. Отчитываясь перед начальством, Депель советовал в будущем использовать лишь твердый уран в пластинах, а не его порошок. Дальнейшая история немецкого «уранового проекта» напоминает мучительные поиски черной кошки в темной комнате. Не хватало сырья, проверенных технологий, сплоченности ученых. Политические интриги и расовые «чистки» не способствовали улучшению климата в среде физиков. Диверсии британцев и бомбардировки лишили Германию запасов урана и тяжелой воды. Немногое оставшееся сырье распределялось «по чину и рангу», а не по значимости эксперимента… Безрезультатно закончился и опыт доктора Тринкса, разрабатывавшего «термоядерную» взрывчатку. Подробности этой работы сохранил шестистраничный отчет «Опыты возбуждения ядерных реакций с помощью взрывов». «Часто предлагалось, – говорилось в отчете, – использовать для возбуждения ядерных и цепных реакций скорость движения газообразных продуктов, возникающих при взрыве каких-либо взрывчатых веществ. Протекающие при этом ядерные процессы должны усиливать действие взрывчатых веществ». Доктор Тринкс понимал, что при температуре около четырех миллионов градусов и давлении в 250 миллионов атмосфер начнутся многочисленные термоядерные реакции. Он считал, что можно создать бомбу длиной около метра, действующую по этому принципу. Тринкс подготовил простой эксперимент. Взял полый серебряный шар диаметром в 5сантиметров, наполнил его тяжелым водородом и обложил со всех сторон взрывчаткой. Ученый был убежден, что серебро сохранит следы радиоактивного излучения, вызванного несколькими термоядерными превращениями. Взрывчатка воспламенялась одновременно с разных сторон. Возникало громадное давление, серебро сжижалось и устремлялось к центру шара с фантастической скоростью – 2500 м/с. Можно сказать, что полый шар стремительно уменьшался в размерах. Чем меньше был его диаметр, тем толще становился слой жидкого серебра. Внутренняя поверхность шара ускорялась быстрее, чем наружная. Температура и плотность сжатого внутри шара тяжелого водорода достигали громадных величин. Почти вся энергия взрывчатки «фокусировалась» на крохотном количестве тяжелого водорода. На какой-то миг в этой мельчайшей точке пространства возникали те же условия, что и в недрах Солнца. Улетучиться водород не мог, мешала прослойка серебра. Тринкс повторил этот опыт несколько раз, но следов радиоактивного излучения не обнаружил. Современные специалисты, оценивая эксперименты Тринкса, пришли к выводу, что размеры шара были слишком малы. Вскоре ученый разуверился, что сумеет извлечь хоть какую-то практическую пользу из этих опытов, и те были прекращены. Таким образом немецкие физики упустили еще одну возможность создать для Третьего рейха подлинное «чудо-оружие»… В качестве мысленного эксперимента давайте представим на минуту, что «урановый проект» завершился успешно. Предположим, что профессор Боте все-таки допустил свою ошибку, и немецким физикам так и не удалось получить дешевый замедлитель нейтронов. Предположим, что к доводам профессора Хоутерманса не прислушались, и плутоний не стал заменой урану. С учетом этих предположений мы все же видим, что атомная бомба вполне могла быть построена к середине 1944 года. Ведь оставался еще один путь, отвергнутый Гейзенбергом, – обогащение изотопа урана-235. Если бы немецкие физики, отказавшись от всех остальных разработок, сосредоточили свои усилия на этом направлении, а руководство Третьего рейха поддержало бы их финансово, то атомная бомба на уране-235, подобная американскому «Малышу», была бы испытана на год раньше и совсем в другой стране. Немецкие физики разработали пять способов обогащения урана. Среди них наиболее перспективным считался «инерционный способ» – когда изотопы разделялись с помощью специальной центрифуги. Этот проект не был реализован только потому, что у доктора Грота, занимавшегося строительством центрифуги, не хватило терпения и денег, чтобы довести работу до конца. Был близок к успеху и опальный барон фон Арденне, в лаборатории которого был построен «электромагнитный сепаратор», по своим характеристикам не уступавший аналогичному американскому устройству. Отказ от «машины» в пользу «бомбы» мог изменить суть и, как следствие, судьбу немецкого «уранового проекта». Но этого, к нашему счастью, не произошло. А что было бы, если бы Гитлер получил такую бомбу в самый разгар наступления союзников по антигитлеровской коалиции?.. Сегодня, когда обсуждается этот вариант истории, принято делать вывод о неминуемом военном крахе союзников и победе Третьего рейха. На самом же деле, не все так просто. Имея всего несколько бомб (заметим, очень дорогих бомб!), военному командованию рейха вряд ли удалось бы переломить положение на фронтах. Да и применение такой бомбы – это палка о двух концах. Вспомним, к примеру, о том, что Германия в период Второй мировой войны имела огромные запасы химического оружия, но ни разу не пустила их в ход. Гитлер был безумец, но и он понимал, что последует удар возмездия, а массированная химическая атака в густонаселенной Германии приведет к уничтожению всей нации в течении нескольких часов. Аналогичного контрудара военное командование рейха могло ожидать и в случае многократного применения атомной бомбы. Поэтому, скорее всего, атомное оружие было бы использовано всего один раз и только на Восточном фронте – против наступающих советских войск. В результате этой впечатляющей демонстрации нацисты получили бы столь необходимую «передышку» и повод усадить своих противников за стол переговоров. Может статься, Германия выторговала бы себе некое «мирное соглашение», и война закончилась бы много раньше и совсем с другим результатом. Но не следует забывать, что единоличное владение секретом атомной бомбы вызывает соблазн сделать очень много атомных бомб и начать новую войну по новым правилам. Неужели Гитлер смирился бы с поражением? Неужели союзники смирились бы с существованием «Атомного» рейха? Думается, что нет. Третья Мировая война пришла бы в Европу очень скоро. Впрочем, дальнейшее развитие событий в этой альтернативной реальности уже не поддается сколько-нибудь осмысленному анализу…

Третий рейх и его ядерное оружие

Было ли у нацистов ядерное оружие? Как принято считать, атомная программа Третьего рейха реализовывалась довольно медленно, и потому немецкие ученые не смогли создать готовый к испытаниям образец до конца Отечественной войны. Они пытались контролировать цепную ядерную реакцию, применяя оксид дейтерия («тяжелую воду»). Пока поняли, что выгодней использовать графит, было уже поздно. Но существует и другая точка зрения. Согласно которой, бомбу не только создал но и провел ее испытание, 3 марта 1944 года на территории Белоруссии.

Гомельский полигон

Ошибка рейхсфюрера

Но сделать тестовый взрыв на специально подготовленном полигоне и начать производить оружие, способное поразить врага, – это далеко не одно и то же. Предположим, немцы смогли подчинить себе цепную реакцию. Но были ли у них возможности создать полноценную бомбу или ракету с ядерным зарядом? Очевидно, нет. Знаменитая ракета «Фау-2», появившаяся на вооружении гитлеровцев осенью 1944-го, соответствовала всем требованиям, кроме грузоподъемности. Она была способна нести заряд весом не более тонны. А ядерная боеголовка значительно тяжелей.
Поступить как Америка и сбросить бомбу с самолета нацисты так-же не могли, у них попросту не было стратегических бомбардировщиков, которые были способны нести такой заряд. Разработкой соответствующих проектов занимались и «Фокке-Вульф», и «Юнкере». Но дальше чертежей и нескольких опытных образцов продвинуться не успели.
Очевидно, атомный проект Третьего рейха не смог переломить ход войны из-за отсутствия сопутствующих разработок. Сосредоточившись на создании самой бомбы, они позабыли о средстве доставки ее на поле боя – видимо, рассчитывали заняться этим позднее. Вряд ли нацисты ожидали, что «позже» под стенами Берлина будут стоять советские войска.
Есть и более простое объяснение. Как известно, рейхсфюрер Гиммлер уже с осени 1942-го года был готов предать идеалы Третьего рейха. И позже фактически сделал это, ведя за спиной фюрера переговоры о капитуляции. Возможно, чтобы добиться для себя условий получше, Гиммлер и «придерживал» атомный проект. Однако выгодно продать Гитлера не получилось. Война была проиграна, жизнь закончена… Шефу «СС» не оставалось ничего другого, кроме как раскусить ампулу с ядом, унеся в могилу все секреты.